- Нет, Пикси, не эту гирлянду - несколько раздражённо бросила Джинни в ответ на протянутую домовым эльфом серебряную ленту. Вряд ли брат обрадуется слизеринским цветам в собственной гостиной, тем более если учесть, кому она принадлежала ещё совсем недавно. Вот этого, кстати, мисс Уизли никак не могла понять. Что за радость была Рону жить там, где веками творились порой ужасные и противозаконные вещи, где долгое время скрывался Тёмный Лорд, где он сам томился в плену с Гарри и Гермионой? Может, это место так действует на Рона, заставляя ссориться с теми, с кем совсем недавно сражался бок о бок? Сама бы она ни за что на свете не согласилась сюда переехать.
- Прости, Пикси, я не хотела грубить, - устало вздохнула Джинни, принимая из рук прислуги гирлянду на этот раз нужного цвета. В сущности, желание нарядить ёлку для вечно занятого брата не было только предлогом. Джиневра и правда волновалась за него, понимала, что вырваться в Нору на эти праздники он точно не сможет, а потому и хотела принести в это мрачное место хоть каплю семейного уюта и тепла, коим так славился клан Уизли.
Ко всему прочему, случился ещё и этот треклятый взрыв. Они с матерью тогда так волновались, узнав, что Рон прибыл на место происшествия одним из первых. И хоть бы сову отправил, что ли! А теперь всвязи с этим происшествием работы у заместителя главы отдела мракоборцев было в разы больше, и о том, чтобы любимый брат смог выкроить время на семейный ужин, можно было даже не мечтать.
А ещё был Гарри. По нему она тоже скучала едва ли не больше, чем по вечно занятому Рону, и чьё появление в это Рождество было ещё невероятнее. Снова тяжело вздохнув, словно она не готовилась к празднику, а исполняла тяжёлую трудовую повинность, Джинни опустила палочку, обозревая результат своей работы. Идеально. Только вот сомнительно, что это кому-то было нужно...
Едва ли не больше всего остального её заботила мысль о том, где сейчас находится Гарри Поттер. Мог ли знать об этом брат? Если да, то почему до сих пор ничего не сказал ей? И если знал, но до сих пор не предпринял ничего для того, чтобы задержать его, значит, всё ещё счтиал Поттера своим другом? На это Джинни надеялась больше всего, хоть и понимала, насколько маловероятно такое положение вещей. В сущности, этот визит в Уизли-мэнор был так важен для неё ещё и потому, что предоставлялась практически уникальная возможность попытаться получить ответы на интересующие вопросы из первых уст, а не со страниц "Пророка", верить которому было глупо.
Мысли Джинни внезапно прервали шум и суета, раздавшиеся из парадного холла. "Рон вернулся," - подумала сестра, оборачивась в сторону входа в гостиную. Радость, озарившая её лицо при появлении брата, была совершенно искренней - она так давно не видела его, не говорила с глазу на глаз, что на какое-то мгновение почти поверила, что всё снова, как прежде: весело потрескивающий камин, красивая ёлка посреди комнаты и мамин праздничный ужин.
- Привет! Ты рано. Я уж и не надеялась, что со всей этой суматохой сможешь выбраться с работы раньше полуночи, - проговорила Джинни, всё ещё приветливо улыбаясь.

- Устал? - Глупый вопрос. На такой собачьей работе брат не мог не уставать почище самого угнетаемого домового эльфа, но нужно же было с чего-то начинать разговор. Джинни всегда робела от его тяжёлого взгляда. Кто бы мог подумать! Она, которая никогда не думала дважды перед тем, как высказать любому из своих любимых братцев всё, что только придёт в голову, теперь не знала, что сказать, чтобы не разозлить его. Поразительно, как может измениться за каких-то пару лет тот, кого знаешь всю жизнь!
Хотя, может, сам Рон тут не так уж и виноват? Может, это она чего-то не понимает, в то время как брат и правда защищает их мир от новой опасности? Или всему виной этот дом, в котором ему вздумалось поселиться? Джинни казалось, что тут даже стены пропитаны тёмной магией и вековой надменностью, всем тем, против чего они когда-то боролись бок о бок. Приняв из рук Хлои чашку горячего чая, девушка поёрзала на слишком жёстком стуле, делая вид, что больше всего её сейчас интересуют собственные кисти рук, а потом решилась, подняла на брата глаза и вполне честно ответила:
- Я не видела тебя уже целую вечность, Рон. А ещё этот недавний взрыв практически под твоими окнами, мы с мамой так волновались... Ты же сможешь выбраться в Нору в рождественскую ночь?
Джинни не хотела валить всё в одну кучу, но, как всегда в последнее время, стушевалась под пристальным взглядом брата, и бойкая поначалу речь закончилась чуть ли не просительной интонацией. То, что творилось с её семьёй, было неправильным. Рон не мог преследовать Гарри, не мог отправлять людей на смерть только за то, что несколько лет назад их родители поддерживали тёмного Лорда, не мог жить в бывшем Малфой-мэноре. Порой ей казалось, что всё это какой-то нелепый сон, от которого она вот-вот проснётся.
- Ты же придёшь с Гермионой? Мама просила узнать, на сколько человек ей готовить, - А вот это уже было враньё, и Джинни знала, что Рон догадается об этом без труда. В доме Уизли никогда не считали гостей, а в Норе всегда находились лишние стул и прибор для нежданных посетителей. Просто Гермиону Джинни тоже уже не видела целую вечность, а когда всё-таки удавалось увидеться, подруга старательно избегала любых разговоров на тему Рона, и теперь  девушка терялась в догадках, а что у них там вообще происходит. Думать о том, что и эту страницу своей прошлой жизни брат также перелестнул без всяческих сожалений, не хотелось.

Иногда, совсем не трудно листать свою жизнь как книгу. Пока еще тонкую, может быть, местами потрепанную - некоторые странички как будто зачитаны, с замятыми краями и витиеватыми заметками на полях. Кажется, все было совсем недавно - перелистываешь же, и сомневаешься, было ли вообще. Может, кто-то чужой случайно оставил слишком заметный отпечаток на твоем пути, и ушел, оставив все так, как есть. Джинни помнила - пока еще помнила, Рона совсем другим - счастливым, после победы в квиддичном матче, пунцово-красным после неудачного приглашения на бал Флер, чем-то гордящимся, кем-то напуганным - совершенно разным. Но не таким. - Ты мог бы отдыхать. Хотя бы иногда. - не отрывая взгляда от брата, пусть свои глаза он и прячет. Глупо, наверное, говорить ему об отдыхе - будто сам не хочет, будто ему ни к чему минуты тишины, когда можно побыть одному, почитать книгу, пройтись по тихим аллеям какого-нибудь крохотного маггловского парка. Но, у Рона теперь есть свой - огромный, красивый, с какими-то редкими растениями и птицами. И, кажется, все остальное просто ни к чему. - Ты бы взял выходной, если захотел бы. - просто заметила. Джинни не пыталась дарить улыбки в ответ на попытки брата улыбнуться. Это, будто бы, стало ни к чему. Когда была война, очень часто казалось, что когда все кончится, люди научатся улыбаться снова. Оказалось - нет. Улыбались чаще. Потому что умели верить и радоваться, что когда-то станет лучше. Потому что была цель, к которой хотелось стремиться. Через боль, через страх, через потери, крохотными и чуть заметными шагами, но стремиться. - А ей сейчас тяжело. Очень тяжело, Рон. - Джинни сомневалась, что пробьет брата на какие-либо чувства, не надеялась, что вызовет в нем какие-либо эмоции. Но, не хочет помнить сам - она ему напомнит. Обо все, что было. О том, что может случиться. Хочется ему этого или нет.
- Как дома дела? - переспросила, хоть и прекрасно расслышала, отрываясь от разглядывания дна кружки с какими-то вензелями. - Никак. Мама плачет. Всегда. Когда видит Джорджа, когда читает Пророк, когда говорит о тебе. Когда папа задерживается на работе, когда от Билла или Чарли слишком долго нет новостей. Папа, ты же знаешь, много работает. Перси тоже редко бывает свободен. Джорджа просто не узнать. - все так и есть и, только потому, что Рону, может быть, не так и нужна эта "правда", говорить что-то другое Джинни не собиралась.

Отредактировано Ginny Weasley (2012-02-26 22:51:16)

Последнее время Джинни очень часто сравнивала то, что было когда-то, еще до войны, и то что стало или осталось позже - как бы неправильно не было делить жизнь и себя на "до и после", разница была слишком явной и заметной. И, иногда боясь саму себя спрашивать, все чаще задавалась вопросом, стало ли теперь лучше. Страшно бояться врагов - правильно с ними бороться. Страшнее бояться друзей (для кого-то, может, и бывших) - и совершенно не ясно, сможешь ли противостоять тем, кого раньше ценил, любил и уважал. Сама Джинни любила свое прошлое - каким бы оно не было. С чем бы не приходилось сталкиваться. И девушка безумно скучала по тому и тем, кто навсегда канули в вечность и безызвестность. Ничего не вернешь, это ясно - но надо хотя бы пытаться сохранить то, что осталось. Не бывает судеб без пошлого. - Ну да. Это все и оправдывает. - очень тихо. Проводив взглядом брата, Джинни наблюдала за расползающимся по скатерте пятном, предугадывая форму "кляксы".
- А кто-то боится, что все начнется с самого начала. Кто-то боится, что станет еще хуже, Рон. - Джинни не узнавала голос брата и, эти изменения в нем - какие-то ненужные, несвоевременные, органические - пугали девушку. Не потому, что ей самой стало страшно общаться - рядом сидел слишком дорогой и близкий человек, чтобы пытаться избежать его общества. Тяжело было остальным - больно и страшно. - Лекарства от некоторых болезней убивают и отравляют почти так же страшно, как сам недуг. - Джинни внимательно следила за братом. Он должен это понимать - может, не исполнять, но хотя бы осознавать - это простоя истина, то, что сложно не заметить только совершенно ослепленному. И пока не хочется думать, что Рон сам ослеплен. Глупой жаждой власти, стремлением быть выше остальных, деньгами, возможностью отомстить зло и безнаказанно. - Смотри, Рон. Не переруби слишком важных ниточек. Связать их в узелочки потом не выйдет. - Джинни не отрывала глаз от брата - она никогда не боялась смотреть собеседнику в лицо, и сейчас тем более не собиралась прятать глаза.

Иногда, любимые конфеты меняют упаковку, и тебе приходится особенно долго ходить вдоль прилавков, чтобы отыскать то, что в самом деле лежит рядом, на виду. Иногда, любимые и дорогие люди сохраняют только обличье, целиком и полностью меняя содержание. Приходится всматриваться, щуриться, почти на ощупи искать то, что осталось прежнего. Джинни надеялась, очень хотела верить, что все, что Рон теперь так яро отставил - поверхностное и временное, первый слой сразу после оболочки. Есть ведь то, что не можешь забыть даже после сильного беспамятства. Остается же что-то, что будешь ценить, даже когда все вокруг померкнет и обесценится. Замечал Рон это или нет - Джинни понимала, чего он добивается и что переоценивает теперь - возможности, которых никогда раньше не было, вещи, о которых не так давно было и помышлять глупо. Власть, сила - все то, что позволило теперь перешагнуть через каждого, кто мог плюнуть в след раньше. Но, конечно. Все ЭТО ради нас. Чтобы когда-то, может быть потом, жить стало проще, лучше, легче. - Тот, кто рубит слишком яростно, первым останется под завалом. - Джинни старается не замечать тона Рона. Намеренно не замечать, заставить себя говорить ровно и спокойно. Вспылить и отправиться домой можно было и сразу, но то, что не выяснено, так и останется недосказанным.
- Вообще-то нет. Только потому, что мы не виделись черт знает сколько. - и прошло бы еще столько же, прежде, чем Рон сам пожелал бы увидеться. А Джинни просто скучала - но нормальной жизни, которая, кажется, осталась где-то в прошлом вместе со всеми, по тому, какими были ее близкие совсем недавно, по простой возможности общаться, не задумываясь, не взвешивая каждое слово, не оборачиваясь на каждый шорох. - Скоро Рождество. Мама тебя очень ждет. - хочет, пусть считает это настойчивостью - ничего сверхъестественного Джинни у него не просит. Раз в несколько месяцев можно и провести вечер с семьей.

- Как знаешь. - Джинни пожимает плечами, чуть дольше обычного задерживая взгляд на брате - это его решение, и обосновывать его только ему. Джинни уже не пугали, скорее путали и огорчали мысли брата - сложно понять, о чем он думает и что за теоремы пытается доказать, но тяжело было бы не заметить, что один из самых близких ей людей так резко изменился. Может быть, раньше Рону и правда чуточку не хватало решительности - самую малость, в, теперь кажется, каких-то не слишком важных мелочах. Теперь же, Рон, ты стал слишком самоуверенным и самодостаточным. Последнее время, Джинни все чаще старалась любыми путями убежать от воспоминаний. Тех, где теплились огоньки надежды, веры в "светлое будущее", тех, где земля уходила из под ног - от радости или страха, счастливой или печальной неожиданности. И, в особенности от тех, которые сами по себе были воплощением света и надежности.  - Ну, хорошо. - Джинни выдерживает паузу, стараясь подобрать слова и собраться с мыслями. Прием. Знаешь, в твоей жизни могло бы быть несколько гораздо более памятных приемов, если бы та Сам этого захотел. - Тогда желаю тебе хорошо провести время. - это должно было бы звучать несколько по-другому, но девушка совсем не собирается упускать возможности сообщить брату, что она думает об этом приеме, об этой работе, планах - чем угодно, если все это вдруг стало гораздо важнее, чем отношение с его же семьей. - Я тогда, наверное, пойду. - судя по кромешной темноте за огромными окнами новой Роновой обители, уже достаточно поздно, и, очень вероятно, миссис Уизли уже заждалась.