Жаркий июль входит в легкие запекшимся воздухом, густым и липким. Такая же мерзость, как и это пойло, за которое бессовестно дерут целый сикль, когда я не отдал бы и кната, будь у меня выбор. Но выбора нет.
Бросаю на стойку еще монету с небрежностью, которая раньше не была показной. Раньше все было другим. И лето тоже. Впрочем, возможно оно всегда было таким в Лондоне, просто меня тут не было. Опрокидываю залпом стакан и иду к выходу. Лимит на сегодня исчерпан, денег не хватит даже на самый простой ужин. К счастью, есть не хочется. К несчастью, хочется пить дальше, а еще бить морды. Желательно рыжие. Закуриваю и запрокидываю голову. А нет, я был не прав. Небо все так же прекрасно. Только июль так жарок, что свет звезд кажется обжигающим и... Меня толкают и я роняю окурок.
- Суки, - вполголоса бормочу паре парней так, чтобы они ни в коем случае не услышали столь нелестный комментарий. При виде их комплекции желание подраться рассеялось само собой. Без Крэбба и Гойла это будет не так весело. Совсем не весело. Черт, Крэбб. Потираю ушибленное плечо и прислоняюсь к фонарному столбу. Достаю пачку и обнаруживаю, что та сигарета была последней. В это не верится настолько, что я продолжаю стоять. Мотыльки беззаботно порхают в круге света, я смотрю на них в каком-то оцепенении, пока один из них не подлетает слишком близко. Он падает сумасводяще меделенно, а я переступаю через него и, пошатываясь, иду к дому. Все равно не спасти. Но на могилу сходить надо, я обещал Грегу. По крайней мере, пытался пообещать, уворачиваясь от кулаков. Он не понимает, почему так сложно...
Путь до дома чем дальше, тем дольше, вероятно все дело в том, что изгибы моей кривой становятся все причудливей. Плевать, я не тороплюсь. Все равно в квартире меня никто не ждет, а заявляться к Астории в таком состоянии - самоубийство. Впрочем, гулять по Лютному переулку в столь поздний час - тоже. Фонари попадаются все реже и реже, а за углом пропадают и вовсе. Чертовы министерские на всем экономят. Стоп...
Прислоняюсь к стене и не только потому, что моя координация оставляет желать лучшего. Знакомая компания в тусклом свете палочек и незнакомая девчонка. Проклятье. Первая мысль - хорошо, что они меня не увидели. Вторая - такая же. Убраться бы подобру-поздорову, до дома и в обход можно дойти, но эти сукины дети лишили меня последней сигареты, а эта бедняжка так напугана, что рука сама тянется за палочкой. Я подбираюсь ближе, на мое счастье они так громко и самозабвенно гогочут, что не услышали бы и цирк с оркестром.
- Петрификус тоталус! - точно в цель, ублюдок замирает, едва не коснувшись девушки, и с грохотом падает на мостовую. - Остолбеней! - промашка, и я бросаюсь на незадетого заклинанием парня в надежде сбить его с ног. Столкновение метлы и мухи, но он все же отшатывается в сторону, а мне мгновение и нужно, чтобы схватить их жертву за руку и трансгрессировать. Знакомый рывок и мы оказываемся на лестнице моего дома в весьма пикантном положении - я нависаю над лежащей бедняжкой, едва удерживаясь, чтобы не рухнуть на нее всем своим весом, и дышу перегаром ей в лицо. В глазах у нее выражение ужаса едва ли не большего, чем минуту назад. Еще бы, выгляжу я не лучше этих козлов, да еще и рукав левый задрался. Неужели в темноте разглядела эту дрянь?..
- Прошу прощения, леди... - я неловко ретируюсь и заваливаюсь на бок, который внезапно пронзает боль.Только этого не хватало, я не видел, что у него было что-то в руках, но рубашка стала липкой и мокрой, и вряд ли это пот... Ну вот какого черта она тут забыла ночью? Судя по виду, она тут не работает, хотя кто этих ночных бабочек разберет, может она в образе...