-Это что?
-Да-да, это пятый айфон.
-Это четвертый!
-Игорь, я адекватна! Это пятый!
-Ты не поняла. Это четвертый пятый айфон за месяц! (с) Днепр

Джинни - чайник.
В смысле, юная мисс Уизли всегда предпочитала за завтраком черный чай с сахаром - но без молока, хотя в Туманном Альбионе white tea куда более популярен, чем обычный, привычный континентальным жителям чай без приятного белого цвета и мягкого вкуса. Вот и сейчас Джиневра макала весьма прозаичным маггловским способом (руками) пакетик дешевого чая в огромную кружку компании Starbucks, на которой помимо зеленой сирены были зачем-то нарисованы олени. Естественно, ни сирена, ни олени не двигались: маггловским кофейням не были известны чары, позволяющие оживлять банальные рисунки. Но Джинни это мало беспокоило - она купила эту кружку только потому, что на ней были нарисованы олени - оживляющие, в некотором роде, определенные воспоминания в ее буйной рыжей голове. Она залила пакетик кипятком, глубоко вдыхая запах, знакомый с детства - чай, чай, снова чай и еще раз чай. Утро просто не могло начаться иначе - "Ежедневный Пророк", маггловская The Times, и вот эта самая кружка из обычной кофейни на Оксфорд-стрит с оленями.
"Нора" просыпалась медленно - особенно в воскресенье, когда ни одна деревенская лавочка в Оттери-Сент-Кетчпоул не работала, а единственным местом концентрации скудной деревенской жизни был паб "Лошадь и бык", стоявший на отшибе рядом с почтой - туда еще несколько лет назад бегали за свежайшей рыбой с чипсами все дети Уизли вместе с их постоянными гостями - Гермионой и Гарри. Джинни, впрочем, не желала вдаваться в детали происходящего - она пыталась позавтракать в гордом одиночестве - без мамы с папой и без Перси.
Собрать мысли в кучу было все еще сложно - утро, хотя уже и не такое раннее, все равно было утром - а это значит, что спать все еще хотелось сильно. Джинни откинулась на деревянном стуле, лениво делая большой глоток и открывая утренний "Пророк", чьи страницы еще пахли грязью, ложью и кретинизмом издателей, на первую страницу поместивших фотографию огромного оленя, который бил копытом и убегал куда-то за кадр. Уизли уже было перелистнула страницу, но обрезалась краем бумаги. На оленя упали три капельки крови из большого пальца - и девушка, сама того не осознавая, ткнулась взглядом в замечательный заголовок, гласивший, что на юге патронус-олень спас жизнь слизеринскому студенту (уже бывшему), приехавшему домой. Желудок сделал тройное сальто - и благополучно вернулся на место; речь шла в статье совершенно не о том, что ожидала увидеть Джинни. Точнее, напротив - совершенно обычная статья, что дементоры призваны помогать сражаться со слизеринской заразой, которая распространяется и плетет козни против режима и спокойствия, которое вкупе с благолепием процветает в стране вечной красоты и добра. Мисс Уизли усмехнулась, забыв про чай и про завтрак - она одна, возможно, могла увидеть в статье то, чего не видели другие - она, возможно, и знала, кого именно так яростно осуждал журналист, предполагавший, что за спасение преступника неизвестному (Джинни посмеялась вслух) грозит Азкабан.
Да хоть билет в один конец до Алькатраса или до города Уэльвы, - презрительно подумала Джиневра, складывая "Пророк" и открывая "Таймс" - магглы, несмотря на то, что не видели магии - чувствовали ее. И правда - та же самая заметка про тех же самых персонажей - разве что было сказано, что аномальная активность, вероятно, вызвана близостью фармацевтической фабрики. Одним словом, страшные вести магического сообщества представали в водевильном жанре в маггловском прессе - но только так и можно было оценить их объективнее, чем позволял "Пророк".
Джинни знала, куда идет, зачем идет и почему. Она оставила газету, кружку - взяла только рюкзак с пирожками, термос с чаем и волшебную палочку. Подумав, засунула еще и теплый свитер Уизли. И, выбежав из дома за пределы забора, трансгрессировала - куда-то в поле.
Вокруг стояла давящая тишина - Уизли закрыла глаза, отдышалась, наощупь вытащила из кармана волшебную палочку, и, не открывая глаз, прошелестела:
-Ну, Сивка-Бурка, встань передо мной, как лист перед травой - и лучше это буду я, чем кто-нибудь из здания на букву эм, - она ровно дышала, готовая в любой момент защищаться - но не от того, кого она искала точно.

-Ребята, кто из вас Педро? Ты? Это ты молодец, что не скрываешь! (с)

Джинни дышала ровно, как будто спала; со стороны действительно могло показатся, что она спала - глаза она держала закрытыми. Впрочем, если знания по маггловской зоологии Джинни не подводили - а они не подводили, - стоя спать могли только слоны, жирафы и лошади - именно такой Патронус и был у Джинни, и, видимо, стоя с закрытыми глазами посреди поля юная мисс Уизли сильно напоминала сивого мерина. Или кобылу в яблоках - тут уж каждый очевидец был волен воспринимать по-своему, кого именно напоминала Джиневра.
Она слышала, как сзади кто-то подошел - и знала, что она не развернется и не вдарит по человеку заклинаниями, даже если это кто-то из Министерства, кто сел ей на хвост в попытке оказаться в нежелательном месте. Впрочем, было бы глупо думать, что это действительно ищейки - Джинни слишком хорошо знала, куда идет и кого она ждет, как сосна на севере, застывшая на горе в ожидании первого снега.
Он поздоровался - Джинни, не открывая глаз, медленно развернулась - и, неожиданно даже для себя, разжала пальцы, державшие волшебную палочку, и бросилась куда-то вперед, на знакомый с детских лет голос, который всегда звал ее тихо и откуда-то из-под черепной коробки, существуя последние годы только в ее воображении - но не позволяя сойти с ума. Она все еще с закрытыми глазами повисла у Гарри на шее, не плача и ничего не говоря, просто размышляя, не придумала ли она себе ту статью, Патронуса-Оленя и голос, поздоровавшийся откуда-то из-за спины. Так они стояли несколько минут - он, не зная что сказать, и она, повиснув на многострадальной шее героя Хогвартса и антигероя Министерства.
Наконец Джинни догадалась нарушить молчание, так и не сумев разомкнуть своих клешнеподобных объятий:
-Привет, Гарри, - под ногами что-то хрустнуло. Джинни вспомнила, что, вроде бы, она туда уронила волшебную палочку - но нет, это явно была не она; обыкновенный прутик. Она улыбалась, жадно запоминая черты лица Гарри и отмечая изменения, тронувшие его лоб и виски; для двадцати одного года он выглядел странно взрослым, рядом с ним Уизли ощущала себя снова пятилетней, ничего не знающей, маленькой, беззащитной, глупенькой и мысленно возвращалась на платформу девять и три четверти, когда она упрашивала маму Молли позволить ей забраться в вагон и посмотреть на Гарри Поттера.
-А я тебе свитер принесла, - невпопад добавила Джинни, все еще неприлично прямо разглядывая Гарри и подметив седой волос над правым ухом. -И чаю с пирожками с печенью. В смысле, с говяжьей печенью, хотя я бы не погнушалась бы прикончить какого-нибудь козла, который благополучно сидит дома и пишет о плохом Гарри Поттере, - задумчиво добавила рыжая девушка, наконец спрыгнув назад, на грешную землю с шеи юноши. Она быстро открыла рюкзачок и опустила его на землю, словно боясь, что Гарри отхватит ей руки вместе с рюкзаком - либо за идиотскую заботу, либо за то, что пирожков было всего семь.
-А сейчас ми будем немнош-ш-ко кушать! Или я фас буду немнош-ш-шка фешать! - повеселела Джинни так же резко, как за несколько минут до того погрустнела, заметив, как изменился Гарри. -Фы не фыбирай по меню! Я сам фас немношко кормлю! - добавила Гвиневра с немецким акцентом, как б намекая, что от домашней заботы им. Уизли ему не отвертеться, даже если семья распалась, а Рональд оскотинился.