Мне весело. От того, что Малфой, ах, черт, теперь же Малфой-Гринграсс, трещит, не замолкая, от суеты в Мэноре, от того, что через два часа мы навсегда распрощаемся с этой страной. Мне весело от того, что сейчас Дафна носится по поместью Ноттов в поисках той или иной вещицы, с напряженным лицом, и в скором времени они либо окажутся в Мэноре, либо мы все вместе встретимся уже у причала.

Мы с Милли постарались быстро собрать все самое ценное с дальних комнат и обосновались все вместе в гостиной, чтобы не бегать по всему Малфой-Мэнору. Я раньше не понимала насколько он огромный.
Несколько чемоданов передо мной вызывают определенные опасения. Два из них закрыты, и их вот-вот заберут домовики, а вот еще парочка, я уверена, не закроются. Заклятием незримого расширения я из принципа пользоваться не стала, иначе все аккуратно сложенные вещи после поездки превратились бы в черт знает что. Хотя Дрейк, решивший внести свою лепту в процесс сборов, предлагал таким образом собрать все в один чемодан, чтобы не тратить лишнее время, однако предложение было проигнорировано. Видимо это и стало тем переломным моментом, когда он решил для себя, что имеет право обидеться и, прикрываясь высказываниями маггловских римских сенаторов «Мы сделали все, что могли, кто может, пусть сделает лучше», совершенно законно бездельничать, развалившись в кресле с бокалом и письмами.

К слову, запасы шампанского стремительно сокращались, но надо отдать должное Люциусу, коллекция у него была восхитительная, что, в общем-то, способствовало тому, что последние недели мы проводили у камина за партией в шахматы. Впрочем, с пьянством пора было заканчивать, но только не сейчас. Завтра. Когда для нас наступит новая жизнь.
А сегодня у нас праздник.

- Либо Новый Год без снега, либо вообще никакого Нового Года, - я склонна соглашаться с Миллс, что уезжать нужно как можно скорее, кто знает, чем обернется наше промедление. Мне тревожно, но я стараюсь отогнать любые негативные мысли.
О, я и не сомневалась, что Нарцисса пришлет подробнейшие инструкции, оранжерея для нее всегда была святыней. Недавно Дафна получила практически такое же письмо от Аделаиды, с просьбой забрать пару особо ценных семян. Конечно, парой не ограничилось, и Даф пыталась спихнуть половину мне, но я отказалась наотрез, предугадав, что в скором времени придется везти любимые цветы миссис Малфой.

Помимо письма, забираю еще и бокал у Дрейка, делая глоток и садясь на диван. В принципе, половину из того, что она просила, я уже собрала, поэтому с чистой совестью отдаю инструкцию одному из домовиков, объяснив, что именно мне нужно и откидываюсь на спинку дивана.
Мне хочется в шутку спросить собирается ли он замолчать и помочь наконец-то, но я молчу и почему-то улыбаюсь. Мне нравится, что он говорит о том, что будет делать потом. Мне нравится эта его уверенность, что так действительно и будет. И мне нравится, что его совершенно по-детски не волнует, как мы перевезем этот несчастный стол.
Да никак, мы найдем там другой, в сотни раз лучше.
И обязательно поставим у окна.

Делаю еще один глоток, и уже пустой бокал отправляется на журнальный столик. А я подхожу к одному из домовиков, упаковывающих костюмы Драко. Забираю два, придирчиво оглядывая и показывая Милли. Общим решением один возвращается обратно в чемодан, а второй я вешаю на спинку кресла.
- Пора переодеваться, - тяну за руку, в надежде, что он сейчас встанет, однако попытка оказывается провальной, - Ми-и-илли, если мы сейчас его не поднимем, то безнадежно опоздаем.
Ну, как. Не опоздаем, конечно, просто в последние полчаса будем носиться по всему дому, проклиная все на свете.

мне вчера сообщили, что Малфоша порывался написать пост вне очереди, но вне очереди не выйдет :3

Суета отвлекает от грустных мыслей, перемена обстановки поднимает настроение; тебе приятно быть в Малфой-мэноре, приятно помогать Стар собирать чемоданы, легко кивать в знак согласия, улыбаться, откидывая с лица темные пряди, и упорно отказываться собрать волосы в хвост, чтобы не вызывать у самой себя ассоциаций с работой, не напоминать лишний раз, что мир переменился, а британская история который месяц притворяется французским циркачом, вынуждая прятаться и бежать прочь, чтобы не попасть ненароком под руку, размашистым жестом подбрасывающую ввысь горящий факел; не думать о том, почему находишься в родовом поместье Драко, о предстоящем расставании на неопределенный срок, о упущенных возможностях и аресте отца.
Ты не хотела уезжать, понимала, что к этому все идет, была готова расстаться с Англией, но не испытывала ни малейшего желания к перемене места жительства. Уезжать собирался отец, ты привыкла доверять ему и не возражала, наблюдая за снующими по особняку домовиками, только пользы от их суеты оказалось немного. Ты осталась в Британии, но ни за что не согласилась бы расценивать это как исполнение желания, ты застряла в Британии с обещанием, молча данным самой себе, и отказываешься даже просто допускать в мыслях, что отцу возможно помочь находясь в другой стране, не желаешь разочаровываться, боишься, что, попытавшись уехать, не сможешь достать билет, а, уехав, не сможешь вернуться, осторожничаешь, зная, что пути назад, как правило, не существует, и не смеешь думать о том, что на самом деле ты хотела бы, чтобы Драко и Стар остались, ты хотела бы, потому что боишься потерять еще кого-нибудь из близких, слишком многие уходили в последнее время, в разные места и по разным причинам.
Ты улыбаешься, как умеют, пожалуй, только на Слизерине, факультет воспитывает особую породу, отличающуюся двойным дном, постоянно ищущую подтекст, что крайне разумно, ибо слова и жесты почти всегда значат не только то, что видишь с первого взгляда, куда чаще основной смысл прячется в интонациях и расставленных запятых, даже если в целях подобного двуличия не было, у вас это выходит невольно и незаметно, и это не считаешь ложью.
Ты улыбаешься, пряча в уголках губ сожаление, от которого хочется лезть на стену, от факта его наличия, от стыда за этот факт. Улыбаешься и тому, что друзья слишком заняты рассуждениями, мечтами и сборами, чтобы успеть заметить, тому, что Мунго быстро учит прятать эмоции намертво и в железный ящик, куда лучше матери, твердящей о сдержанности истинной леди.
Ты улыбаешься. Слушая Драко, хмыкаешь под нос, превращая улыбку в усмешку:
- Я думаю, что за умеренную плату согласна быть твоим редактором. Буду пить крепкий чай по утрам и отменный огневиски вечером, внимательно вчитываясь и размашисто чиркая пером, помечая сомнительные моменты…
Ты не лукавишь, ты действительно готова вычитывать рукописи Малфоя, ты готова даже не критиковать их слишком резко, подбирать слова более нейтральные, только знать бы, что с отцом все в порядке, что его нет рядом из-за важной встречи с каким-нибудь немцем или чехом по поводу древней реликвии, неожиданно найденной на берегу Эльбы.

Жестом отказываясь от поднесенного домовиком шампанского – не любишь ты этот лимонад – спешишь на помощь Стар:
- Дракоша, ты либо встаешь, либо лишаешь мир своих рукописей, а милую Стар, – бросаешь в сторону  миссис Малфой-Гринграсс виновато-лукавый взгляд, - мужа. Я придушу тебя лично, ручками, как маггловка, когда начнешь нарезать круги по поместью в попытке собраться за двадцать минут до выхода, - улыбаешься, совмещая яд с медом. Всем известно, что своих ты не тронешь, что никто не пострадает, но так приятно пригрозить Малфою, так по-детски, лишь с той разницей, что в детстве редко когда заходила речь о смертях и убийства; после войны – это суровая реальность, после пары месяцев в Мунго – привычное явление.
Вздрагиваешь от негромкого «привет», оборачиваешься к дверям – Блейз. Ты уже в курсе, что произошло, и потому не удивляешься ни бледности, ни отсутствию язвительных комментарие; тебе, по-хорошему, следовало бы язвить самой, в попытке доказать, что жалеть Забини тут никто не собирается, что слабым и разбитым ему чувствовать себя не придется, только не предпринимаешь даже попыток, знаешь, что не способна шутить о том, что сама не так давно переживала, и врать о светлом будущем – нет, на такую наглость ты способна лишь перед самой собой. Вместо слов  ободряющая улыбка и негромкое:
- Привет, Забини, - все, на что тебя сейчас хватает, все, что ты можешь сказать в подтверждение целостности мира.

Малфой. Такой подвижный и живой – прямая противоположность мне, застывшему в междумире. Ликование и энтузиазм, пропитали, кажется даже его рубашку или он плеснул в шампанское какое-нибудь зелье восторга? Но по лицам других такого не скажешь. Наверное, это тайная магия, живущая внутри малфоевского романтизма, неискоренимая или даже подпитываемая тяжелыми временами и войной, не прошедшей мимо всех нас.
- Я без вещей, - голос похож на тихое эхо, едва сам узнаю его, или он звучит теперь так в этих стенах?
Начинаю считать вдохи и поглядывать на часы. «За Блейза» - звучит издевательски, и невеселая улыбка на краткий миг проступает на губах, как в знак услышанной шутке. Или может, он все знает? Догадался или как-то узнал? На миг в душе зарождается ликование. Поднимаю взгляд, и ликованье расстреляно заклинаниями еще в зародыше. Это был искренний радужный тост Драко.  Иногда мне кажется, что единственное, чем он изменился со времен шестого курса, когда мы ехали в поезде в Хогвартс – так это заменой мрачного знания на восторженную беззаботность. Последняя, безусловно, идет ему больше, хотя первое могло бы сейчас спасти их всех.
Губы касаются бокала и напитка, но ни капли шампанского не попадает в рот. 
Возможно, это оправдание, что я спасаю мать, возможно, я просто не хочу никуда уезжать, возможно, я просто слишком труслив для этого.  Беглый взгляд на часы и кивок головой.
- Да, пойдем,  - старательно делать вид, будто ищешь по карманам сигареты, бросая быстрый взгляд в сторону девушек, моля, чтобы хоть кто-то почувствовал неладное и они сбежали, кинув оглушающее мне в спину.
Шаги в сторону двери, прислушиваясь к каждому звуку, ожидая столкнуться на пороге с авроратом.  Нужно выйти первым, если что, у Малфоя есть шанс, если не сбежать, то предупредить девочек. Хочется верить, что у Драко припасен на такой случай порт-ключ, и он где-то в гостиной. Каминную сеть наверняка блокировали, запрет на аппарацию будет наложен слишком быстро и максимально заранее. Два последних шага до двери тяжелее, чем два моих первых. За дверью нас ждёт тишина, доведённая до отчаяния.

Сегодня ноги живут своей жизнью - отдельно от сознания и, кажется, от тела тоже. У них свой ритм, свой внутренний такт, и ботинки вырисовывают причудливый рисунок пьяного вальса под аккомпанемент сердца, которое стучит везде - в животе, в горле, в висках. Оно под веками, пульсирует, горячо и жарко.
Кажется, на улице дождь. Или нет дождя. Но Майлз уверен, что он весь взмок - и уж точно от проливного дождя, а не от бутылки бренди, которую прикончил в рекордные сроки и в гордом одиночестве. Что? Декабрь? Какая к дементору разница, какое время года. Это Лондон, черт возьми, здесь ливни и туман подают вместо завтрака, обеда и ужина.
Здравствуй, дерево. Блетчли отлепляет себя от ствола, на который наткнулся. Аллея до входа в мэнор потрясающе красива, он помнит это со школьных лет. Это самая красивая аллея, которую он только видел, и даже сейчас, когда темно, слизеринец думает о том, какого цвета должна быть листва у этих деревьев. Но здороваться с каждым стволом вовсе не обязательно, на ум приходит дурацкая шутка о том, что хорошему министру не грех и по всему тротуару пройти, а молодого мужчину таскает как раз от бордюра к бордюру, как куклу, которую тянут за веревочки, волочат, не жалея ни капельки.
Майлз упирается обеими руками в дверь, на секунду прижимается лбом. Внутри снова все клокочет от одной мысли. Дома - дома? в номере гостиницы, какой дома -  пол усеян вещами, крупными и мелкими. Содержимое всех чемоданов в самом разнообразном состоянии. Теперь он такой же пленник, как и остальные, ничего не сделав плохого... Совсем ничего. На цепи и в ошейнике. Блетчли трет шею, словно ошейник реальный, и тут же стучит в дверь - три раза, медленно и громко.
Домовик открывает почти сразу. Яркий свет ослепляет и на секунду отрезвляет, но Майлз упорно проходит напрямик - ему нужен только один человек, немедленно, прямо здесь и сейчас. Пустые комнаты. Да, здесь же все комнаты выходят на балкон, а голос слышно там...
- Майлз, ты разве не уехал?..
Голос Драко... Малфоя, голос Малфоя режет изнутри, заливая легкие раскаленной лавой, и Майлз начинает задыхаться, словно бык на матадора набрасываясь на мужчину.
Неожиданная встреча кулака Блетчли и носа Малфоя знаменуется знатным хрустом, оба летят на пол, Майлз от количества выпитого, Драко от его настойчивости в желании поколотить друга. Сигарета летит следом, бессовестно прожигая дырку в ковре, Блетчли с трудом приподнимается, примериваясь, куда бы ударить еще, но от резкой смены осей икс и игрек перед глазами все плывет, а в голове звенит.
- Нет, соплохвоста тебе в штаны, я уехал, - бормочет заплетающимся языком парень. - А это моя тебе открытка с теплых берегов, чертов предатель...

Холодный воздух врывается в легкие облегчающим совесть глотком. Голова идет кругом то ли от волнения, то ли от контраста температур. Тонкие острые иглы впиваются в легкие изнутри, въедливым осознанием происходящего. Это балансирование на острие ножа, не оставляющее шансов уцелеть, заставляет поморщиться, как от внезапной боли.
- Налегке? Новая жизнь? Черта-с два! – в противовес спокойному тону, резким движением выплеснуть нетронутое содержимое бокала на снег, оставив хрусталь замерзать на ближайшем столике, - это не вопрос выбора.
Потереть рукой закрытые глаза, собираясь с мыслями, смутными порывами, выдыхая белым паром в холодный воздух кусочек нервного кома внутри.
- Драко, когда ты успел стать таким слепым и легкомысленным? – повернуться для взгляда в глаза, чтобы хоть как-то по капле, переступив через красную черту, выдать кислоту поступка в жалкой попытке что-то изменить, - Куда делась твоя самоуверенность и собранность, когда благополучие под угрозой? Неужели, все это ты оставил в школе как ненужный хлам?
Дыхание, как после бега, взгляд в сторону, и до боли прикушенная губа. Сглотнуть перед прыжком в бездну, чтобы сделать положить руку на плечо и заговорить вновь почти не своим голосом, тихо и быстро:
- Иди в комнату, прямо сейчас, возьми самое необходимое, не собирая ничего, только самое-самое… бери девочек и аппарируй. Не медли ни минуты…
Появление Блетчли и переключение внимания Малфоя как нельзя не вовремя. Попытка сорвалась.
- Майлс, какой боггарт на тебя напал? – появление меду некрепко стоящим на ногах Блетчли и совсем не стоящим Малфоем становится некоторым сюрпризом. И это Малфой-то после этого изменился?
- Недоразумение, Эстер, всего лишь… - поворот головы в ее сторону, и мимолетная мысль о том, что говорить стоило не с Драко, а с ней.
Быстрый взгляд на наручные часы – если все быстро уладить, еще есть шанс для них успеть уйти. И для Майлса тоже.