Чай в её представлении должен был быть чёрным, как дёготь, и крепким, как совесть грешника.
Ну или наоборот. Чёрным, как совесть, и крепким, как дёготь.

У Миллисент Булстроуд была особенность. Миллисент Булстроуд врезалась в память. Сэнди заметил это в первый раз после того, как однажды столкнулся с тогда еще новой соседкой на лестничной клетке, пытаясь сладить с новым замком. Новые ключи откровенно сопротивлялись, возможно, как сопротивляется еще не забытое старое новому образу жизни. И ты дергаешь ручку и налегаешь на дверь. Пути назад уже не было. Не было потому, что назад никто не хотел.

Ты до сих пор не знаешь, почему не достал палочку сразу; Alohomora решала если не все проблемы, то определенно большинство. Но ты дожидаешься вопроса.
Смеешься.
Как будто ты действительно его ждал.

"Нет, спасибо". Ты ответил всего лишь "Нет, спасибо", и этого оказалось достаточно, чтобы, провернувшись в замке, ключ проложил тебе путь в квартиру, куда ты, неосознанно надавливая на дверную ручку все это время, вваливаешься, зазевавшись.
Ты вытравливаешь это "Нет, спасибо" из головы следующие полтора часа.

Для Сэнди Миллисент Булстроуд была глаголом. Своенравным, свободолюбивым глаголом, который часто боятся произносить вслух. На котором ошибаются, ломают кости, гремят цепями.
Миллисент Булстроуд была для Сэнди глаголом "быть".

Как было сказано однажды, люди только пьют чай, а в их душах свершается традегия.
Как соседи, Сэнди и Милли если и пьют вместе, то слишком редко - чай.
Впрочем, чем дальше, тем чаще ты задумываешься о том, что стоило бы начать.
Потому что если долго пить чай, то, говорят, вырастают крылья.