- Нам нужен план атаки!
- У меня уже есть: атакую. (с)
Этим утром в коттедже, расположенном на окраине южного знойного города-миллионера Атланта, было на удивление тихо: на кухне мирно прищелкивала мелющимися кофейными зернами кофеварка, от которой неподалеку притаился, поджидая жертву, тостер, слегка жужжала, изредка поперхиваясь апельсиновыми косточками, соковыжималка, под ножом вдохновленно хрустел айсберг, а в левой руке мужчины, стоящего посреди всего этого вселенского умиротворения, - свежая пресса. При этом новоявленный бытовой акробат успевал даже заглядывать в балансирующий поверх коробки из-под хлопьев путеводитель, выуженный из собственной библиотеки, словно сверяя какую-то информацию оттуда с вестями, которые принесла вместе с запахом недавно вышедшей из типографии бумаги откровенно ломающаяся "New York Times".
Отмени на сегодня все встречи, - не оборачиваясь, безапелляционно произнес Фишер, заслышав позади приближающиеся шаги чего-то живого и явно на каблуках. - У меня появились дела, не терпящие отлагательств.
- Твои дела всегда не терпят отлагательств, - спокойно, словно маленькому ребенку, возразила боссу Оливия Кребтри и прошла вглубь помещения, устраиваясь на одном из барных стульев, а локоток - на стеклянной столешнице, - особенно когда они касаются умасливаяния твоего непомерно разросшегося эго, Тони, - женщина бросила на американского посла насмешливый взгляд и слегка наклонила голову, оценивая внешний вид мужчины: - Милый фартук, - помощница кивнула в сторону куска материи, расписанного вручную акварелью яркими маками и на данный момент покоящегося с помощью нехитрых приемов на бедрах Фишера.
Спасибо,- - последовал невозмутимый, но слегка рассеянный ответ ввиду того, что, склонившись к кофейному машинному монстру, Тони, прикусив кончик языка, увлеченно копался в программах. Зная, что последнего от разбирательств с техникой лучше не отвлекать, Оливия терпеливо пережила вынужденный антракт, только после которого, выпрямившись и на автомате вытерев руки о веселый фартук, американец взглянул на помощницу и продолжил: - Мир имеет в арсенале функцию ждать, когда оно того надо, Кребтри, и ты прекрасно об этом знаешь. Впрочем, можешь отменить только то, что попадает в график до обеда. Думаю, к выступлению на саммите я успею.
- Ты невероятно щедр, - ласково улыбнулась Оливия с таким знакомым подтекстом: "Фишер, я тебя когда-нибудь задушу твоим же галстуком", что Тони, не удержавшись от соблазна, улыбнулся в ответ мстительно-очаровательным: "Как скажешь, милая" и составил на стол чашку с горячим кофе вместе с убежденным:
Значит, договорились? - Фишер часто думал о том, что в этих отношениях ставить ультиматумы, вообще-то, в основном должен он, но в результате выходило все как-то наоборот, поэтому американскому послу пришлось быстро вырабатывать иную стратегию, вылившуюся в результате в абсолютно противоположную ему модель поведения, заключавшуюся в правиле: "Попроси вежливо - получи одобрение; ежели, попросив вежливо, ты не получил одобрения - попроси вежливо еще раз". Согласитесь, по отношению к Тони - невероятная теория, заранее обреченная на практике на провал. Однако, Мерлин мой, чего только не сделаешь, чтобы кто-то бегал тебе по утрам за булочками в корицей!
Кребтри в это время успела смерить подозрительным взглядом сначала угощение, а затем и собственного шефа, и только потом побежденно вздохнула, понимая, что особого выхода у нее не было: либо Тони пропустит мероприятия официально, либо он сделает это без ее ведома, что, разумеется, грозило большей головной болью ей, а не этому электровенику с наклонностями камикадзе. Американец, кстати, также знал о том, что его помощница знает, поэтому пользовался этим без зазрения своей отсутствующей совести.
- Но чтобы вернулся до саммита, - строго выставила условие Оливия, осторожно подцепляя рукой чашку с кофе, разумно опаясь обжечься: - А то натравлю на тебя миссис Фишер, будешь знать! - не без злорадства заявила женщина, прекрасно зная, что мама для Тони - это святое. Миром Энтони Фишера вообще правили женщины! Две женщины. Но, к большому сожалению мира, это все равно не мешало американскому послу изворачиваться так, чтобы похоронный марш играл по всему, что вы запланировали в ближайшем будущем. Да, расскажи Фишеру о своих планах, повесели его!
Ты чудо, - в свою очередь радостно заявил Тони, едва не перебивая Кребтри в середине фразы о собственной маме, и, подхватив стакан со свежевыжатым апельсиновым соком, танцующей походкой направился вон из святой обители, подальше от вечно верещащего холодильника (часок постоять прикрытым не может, предатель!) и кусающегося тостера. - Думаю, в Брунее жарко! - А если нет, то будет!
Когда Оливия поперхнулась кофе (затраченное время на реакцию - две секунды), Фишер уже безвозвратно скрылся за поворотом.
- Бруней? Бруней?! Тони!! - и тут же скривилась по еще одному поводу, страдальчески возведя очи горе.
Они работали вместе более пяти лет, а он все никак не мог запомнить, что она пьет кофе без сахара.
Невероятно.
Фишер любил путешествовать. В особенности, когда путешествие открывало для него новые знания, новые модели поведения, новые игровые залы, - хм, в общем, новые перспективы. Поэтому не прошло и получаса, как на улицах Бандара-Сери-Бегавана, столицы Брунея с ужасным труднопроизносимым названием, появился мужчина в белом льняном брючном костюме, гавайской рубашке, кедах в тон и солнезащитных очках с вызывающими темно-фиолетовыми линзами. Тони никогда не старался привлекать к себе лишнего внимания. Просто все остальные почему-то на него его обращали, а сопротивляться с подобным фактором Фишер находил делом крайне бесполезным. Поэтому, вывернув из темного переулка, выбранного для аппарации, американец сразу обзавелся в ближайшей лавочке кульком разноообразных орешков на любой вкус и цвет и, неспешно оглядываясь по сторонам, заскользил в толпе, становясь частью разномастного полотна, в котором неумолимо переплетались туристы из сотни стран и местные жители.
Тони не пользовался картами. Информация, подчерпнутая из утреннего путеводителя, ему, конечно, особо не мешала, но с собой его американский посол не взял, поэтому повторюсь: Тони не пользовался картами. Для Фишера новый город был совокупностью шершавой дороги под ногами, запахов восточных сладостей из ближайшей забегаловки и ароматов благовоний храма, шума скорлупы от фисташки под шиной велосипеда и извиняющимся сигналом на руле оного, когда водитель транспортного средства на скорости разрезал толпу. Фишер был слишком эстетом, чтобы лишать себя красоты наблюдения, отдаваясь в волю сухим названиям улочек на безупречной глянцевой бумаге. Скучно. А скука для Энтони была самым страшным врагом из всего, что могло существовать в этой Вселенной, поэтому встреч с этой госпожой американский посол все-таки старался избегать.
И понял, что избежал ее в очередной раз тогда, когда плутание, имеющее в своем расписании созерцание прекрасной султанской мечети, привело его к богато украшенным покоям, которые носили не менее скромное название - бордель. И бордель, причем, хороший, Тони бы даже его посоветовал. Если бы не тот факт, что держал сие заведение его должник, по душу которого американец и явился в это обиталище покоя и красивого разврата. Почти элегантного. А Тони любил красивые вещи. И будет ли процветать эта теперь зависило только от того, насколько совестливым окажется ее владелец. Какой прекрасный выдается оксюморон, чувствуете?
Я к боссу, - коротко оповестил он встретившую его прелестницу и, не принимая возражений, двинулся проторенным путем.
Долги - вещь чудесная (когда должен не ты, разумеется), и интриги, которые за ними обычно следуют, вполне способны соперничать с кознями, устраиваемыми на черном рынке. Поэтому, когда Тони добрался до апартаментов своего знакомого, самого знакомого он в них, разумеется, не нашел. Зато обнаружил целый мини-гарем, который поведал ему длинную и запутанную историю о том, что их дражайших хозяин собрал вещички не долее, как минут двадцать назад, и малодушно покинул собственное детище по ужасно важным делам. Выслушав теорию, Фишер хмыкнул. Затем хмыкнул еще раз, еще более скептично. А потом беспардонно полез в одну из милых головок, чтобы узнать, что сбежало задолжавшее чудо не по важным делам, а испугавшись встречи с кредитором, а не долее, как двадцать минут назад, а в минут пять как, подхватывая полы аля-султанского одеяния, чтобы не споткнуться, и забился, скорее всего, в гнездо из подушек сиего обиталища. Только выяснилась еще одна, еще более будоражащая деталь: кредиторов оказалось двое. Американский посол собственной персоной и... Ну конечно. Какая прелесть, - невольно умилился Фишер. Вот уж воистину никогда не знаешь, где найдешь... и где найдешь еще.
Развернутый в сторону двери козырек, расслабленная поза, обкусанный со всех сторон стаканчик мороженого. Тони редко доводилось видеть австрийского посла в таком амплуа туриста, однако поспорить с тем, что образ ему шел, было крайне сложно. Да и стоило? Правильно, не стоило.
Поэтому, когда Райнер поднял на него взгляд, американец лишь широко приветливо улыбнулся, успев удобно устроиться на жезлонге и салютуя вошедшему ото лба ладонью. "Сукин ты сын", - внес свою лепту в происходящее австриец, и, пожалуй, только после этой фразы Тони разрешил себе перестать беспокоиться за его душевное состояние ввиду представшей перед его глазами картиной. Впрочем, все только начиналось!
Опаздываешь на вечеринку, Краузе, - весело отозвался Фишер, так и не удосужившись принять более вертикальное положение. Что вполне не помешало ему забросить в рот арахис из еще незакончившейся партии, купленной им по прибытии в Бруней, а затем вопросительно поднять вверх брови, мол, что молчим, и протянуть руку вперед с зажатым в кулаке кульком: - Хочешь орешков?
Отредактировано Anthony Fisher (2012-05-02 00:10:51)
