перед всей этой дрянью я была у дедушки и темной ночью пыталась освободить единорога, застрявшего в конюшне (он там застрял, гривой зауепился, балки какие-то попадали на него), а потом пряталась в той же конюшне от черных злых собак, которых спустил дедушка, решивший что к нам пробрались воры. и на протяжений всей этой части сна меня не покидало ощущение, что "собаки не простые", да и все остальное не простое. например, за ворота ночью было выходить страшно до чертиков. будто детская сказка внезапно стала серьезной.
потом меня перенесло в гости к поттеру, со мной почему-то была мама. а дом поттера выглядел совсем никак дом поттера, а дальше и вовсе стал походить на home, sweet home, который в ижевске, и там я решала какого цвета колготки надеть и трепалась с подругами. а все эти милости невероятным образом довели меня до больницы, из которой в итоге пришлось сбегать, и в одной лишь салатовой шифоновой юбке, используемой как платье, убегать от лысого толстого отвратительно потного извращенца, обстреливающего меня из крошечного розового водяного пистолета. выбегать на пустырь, служащий полем для игры в регби; причем, одна из команд явно была из прогнивших бразильских кварталов. а потом в раздевалке двенадцатилетние девочки, выглядевшие как шестилетние, ругались матом, обсуждали парней и секс.
после этого Миллс внезапно оказалась беременной двойняшками ОТ МАЛФОЯ, и эти нерожденые спиногрызы выпирали из живота, потому что не совсем правильно в этом животе помещались: не "друг за другом", а рядом, один под печенью, вторая под поджелудочной. потом они, наконец-таки, нормально повернулись и мне стало полегче, ибо когда сквозь кожу выпирают маленькие ладошки это, пусть и во сне, не слишком приятно.
а беременная Миллс сидела на раковине в виду отсуствия иных поверхностей для сидения, и какие-то люди, походившие на сборище неудачников в американских коллеждах, собравщиеся в подобие музыкальной группы играли славную песню. какую - не помню.
зато отлично помню, что трепалась о музыке и пристойном чтиве с Малфоем, который вряд ли подозревал о собственном отцовстве, ибо был слишком меланхоличен и в итоге остался сидеть на раковине, но после заявления, что мне нравится, как поет Реон, Малфой внезапно стал Реоном, а вместе с этим и Маркусом, пообещавшим прислать 95 (!!!) своих рассказов, если мне и правда нечего читать, и пытавшимся взять с меня обещание, что я удалю их, как только прочитаю. мы договорились, что я просто запру их в архив, чтобы иметь возможность перечитывать, ну и пообещаю их не рассылать и не давать читать кому-то еще.
будильник. занавес. доброе утро. хвала небесам, у меня плоский живот.